Еда в книгах о Мэри Поппинс

• Волшебная лавка миссис Корри 
• Штрихи к портрету 
• Ода английскому чаепитию 
• Трудности перевода 
• О книге «Мэри Поппинс на кухне»

Я уже много говорила на тему еды в книгах о Мэри Поппинс, даже провела недавно эфир в Инстаграме, но, чтобы окончательно упорядочить информацию, хочется выложить обобщающий текст. Это будет пост без рецептов, но с большим количеством теории (и одной книжной рецензией).

Книги о Мэри Поппинс — прекрасный пример того, как естественно гастрономия может быть вписана в литературную реальность. С одной стороны, кулинарных подробностей здесь довольно много, и это сплошь характерные вещи, которые не дают усомниться, где происходит действие. С другой — в большинстве случаев эти детали проходят фоном, внимание на них особо не акцентируется. Это всего лишь отдельные штрихи, которые помогают писательнице создать узнаваемые декорации. Еда здесь всегда важна, и без неё тексты стали бы беднее, но в книгах почти нет сцен, где она однозначно выходила бы на первый план. Не без исключений, конечно.

 

Волшебная лавка миссис Корри

Наверное, самое яркое исключение — история с волшебными пряниками и вообще вся сцена в лавке миссис Корри. Сама лавка, может быть, выглядит не слишком привлекательно, зато полна скрытых чудес.

Войдя, они с трудом разглядели стеклянный прилавок, протянувшийся вдоль каждой из трех стен. Внутри, под стеклом, лежали имбирные пряники. На каждом из них красовалась звездочка, сделанная из позолоченной бумаги, и оттого даже в царящей вокруг темноте пряники ярко блестели, распространяя вокруг себя таинственный, мерцающий свет.

Волшебство этих пряников — в несъедобном декоре. В стародавние времена такую выпечку покрывали настоящим сусальным золотом или украшали звёздочками из позолоченных палочек гвоздики. Вариант миссис Корри, на первый взгляд, гораздо скромнее. Но её звёзды только притворяются бумажными! Если помните, потом Джейн и Майкл наблюдают удивительную сцену с наклеиванием этих звёзд на небесный свод.

Что же до самих пряников, миссис Корри отпускает любопытное замечание:

— Сегодня они пеклись по особому рецепту, который мне дал Альфред Великий. А он, насколько я помню, был прекрасным кулинаром, хотя, если честно, один раз все-таки сжег пряники.

Это отсылка к известному историческому анекдоту, хотя нашими читателями юмор ситуации, скорее всего, не считывается. Альфред Великий — англосаксонский король IX века. В ходе каких-то политических передряг он был в бегах, и его приютила ни о чём не подозревающая крестьянка. В какой-то момент крестьянке потребовалось отлучиться, и она оставила своего гостя следить за лепёшками, которые пеклись на огне. Погрузившись в раздумья о судьбах отечества, Альфред благополучно сжёг лепёшки, за что получил от хозяйки суровый нагоняй.

Теперь представьте, стоит ли доверять ему в деле выпечки пряников. Если всё же предположить, что некий рецепт Альфреда Великого мог бы существовать, он был бы сродни «шекспировским» пряникам — вернее, их ещё более суровым средневековым собратьям.

Чтение по теме: Шекспировские пряники

Ещё один примечательный момент в этой сцене — когда миссис Корри отламывает пару собственных пальцев и предлагает их близнецам в качестве угощения.

— Это всего лишь ячменный сахар. Детям можно, — объяснила старая леди, повернувшись к Мэри Поппинс.

Ячменный сахар (Barley-Sugar) — традиционная разновидность леденцов. Исторические рецепты приготовления ячменного сахара предполагают использование ячменной воды (о которой ниже), сейчас обычно фигурирует ячменный экстракт. Вообще, эта сладость родом ещё из тех времён, когда сахар считался лекарством (первые рецепты относятся к XVII веку), и ячмень был тоже не только для вкуса. Сегодня, конечно, это уже просто леденцы с историей. Кстати, когда Майкл высказывает пожелание, чтобы вместо ячменного сахара были мятные леденцы (Peppermint Bars), миссис Корри отвечает, что случается и такое.

 

Штрихи к портрету

Запоминающаяся сцена в лавке миссис Корри, пожалуй, единственная в своём роде. Чаще еда упоминается вскользь — но оказывается неотъемлемой частью общей картины. Она помогает нам узнавать реальность, в которой живут герои. Буквально в двух словах сообщается, что Майкл истратил свои последние деньги на палочку лакрицы. В другой сцене он предполагает, что Джейн нехорошо себя чувствует оттого, что переела пудинга — причём не какого-нибудь, а олдскульного варёного (steam pudding). За завтраком Джейн посыпает сахаром овсянку, а Мэри Поппинс настаивает, чтобы дети доели всё, не то не получат тостов. По улицам ходит мороженщик с тележкой, мясник торгует сосисками из самой лучшей свинины, а в рыбной лавке креветки продаются пинтами. Старая добрая Англия как она есть. Не хватает только fish-and-chips. Впрочем, о чём это я? Соответствующий штришок тоже имеется:

— Я чувствую, как пахнет снег, — сказала Джейн, когда они вышли из автобуса.
— А я чувствую, как пахнут Рождественские елки, — воскликнул Майкл.
— А я чувствую, как пахнет жареная рыба! — отозвалась Мэри Поппинс.

С другой стороны, помимо таких стереотипных деталей можно разглядеть и менее привычные для нас вещи. Однажды утром обнаруживается, что на долю Джейн не хватает воздушного риса, так что ей приходится есть злополучную овсянку, которую Леди Совершенство — вот сюрприз! — всё время норовит приготовить с комочками. Спрашивается, откуда в овсянке взяться комочкам? Логично предположить, что в доме Бэнксов её варят не из хлопьев, а из дроблёной овсяной крупы — исторически вполне вероятного варианта. Но тут в первую очередь интересен воздушный рис. Речь идёт о разновидности сухого завтрака (вроде кукурузных хлопьев), которая появилась незадолго до выхода первой книги о Мэри Поппинс (1934). В 1928 году компания Kellog’s представила свои Rice Krispies, и можно предположить, что в тарелках у более удачливых Бэнксов оказались именно они.

Или другой любопытный продукт:

— Извините, — сказал Бакалейщик, когда она замолчала. — Но ревеня нет. Может, возьмете черносливу?
— Конечно, нет! Пакет тапиоки!
— О, нет, Мэри Поппинс! Только не тапиоку! Мы ее ели на прошлой неделе! — напомнил Майкл.
Она взглянула на него, потом снова на Бакалейщика — и оба сразу поняли, что надежды нет никакой. Будет тапиока.
Бакалейщик, покраснев еще больше, пошел за тапиокой.

Думаю, лишь малая часть читающих этот обзор пробовала тапиоку, в то время как Майклу она явно набила оскомину. Тапиока — это шарики крахмала, получаемого из корня маниоки. В сущности, близкий родственник нашего саго — хотя многие ли сегодня пробовали то же саго?

Любопытно ещё, как еда может быть ассоциацией с теми или иными персонажами (и их характеристикой). Вот, например, сцена кормления людей в зоопарке (в скобках привожу буквальный перевод — то, что в оригинальном тексте):

Молодняку бросали бутылки с молоком. Младенцы ловили их на лету и хищно присасывались к горлышкам. Те, что были постарше, снимали с вил пряники и пирожки [бисквиты и пончики], после чего принимались их жадно пожирать.
Старые леди в калошах получили три фарфоровые тарелочки, на каждой из которых лежало по нескольку бутербродов и булочек [хлеб с маслом и цельнозерновые сконы].
Джентльмены в цилиндрах закусывали бараньими котлетами и пили пиво [заварной крем!] из больших кружек. Скоро сторожа дошли до последней клетки, и тут же послышался дикий рев:
— Лопни моя селезенка! Это что, еда?! Это какой-то жалкий кусок говядины и кочан капусты! Где Йоркширский пудинг? Где портвейн? Какая наглость!!! Поднять якоря!!! Свистать всех наверх!!! Где портвейн, я спрашиваю? Портвейну сюда! Портвейну для Адмирала!!!

Такая связь персонажей с определёнными блюдами касается не только абстрактных джентльменов и пожилых леди, но и главных героев. В первый свой вечер в доме Бэнксов Мэри Поппинс поит детей микстурой, которая принимает вкус, наиболее приятный для каждого из них. У Майкла это клубничный щербет (strawberry ice), у Джейн — сладкий напиток на базе лаймового сока (lime-juice cordial), у близнецов — молоко. А у самой Мэри Поппинс — ромовый пунш. Что ж, по сравнению с прежней нянькой это уже многообещающе:

Тому, что няня Кэти сбежала, они были рады, так как недолюбливали ее. Она была старой, толстой, и от нее все время пахло ячменным отваром.

Ячменный/перловый отвар, он же ячменная/перловая вода, — старинное снадобье, которому англичане былых времён приписывали всяческие полезные свойства. По сути, это вода, в которой отварили перловку (иногда, впрочем, ещё и подслащённая). Предполагалось, что она обладает подкрепляющими свойствами, будучи при этом очень мягким средством, поэтому ею активно поили маленьких детей, больных и стариков. Во времена действия Мэри Поппинс (1930-е) перловая вода уже должна была казаться чем-то устаревшим.

 

Ода английскому чаепитию

При всём том, что сказано про скромные позиции еды в книгах о Мэри Поппинс, последние всё равно оказываются сплошным гимном английскому чаепитию. Герои, кажется, постоянно пьют чай — дома и в гостях. И даже в худшие дни к чаю полагается как минимум хлеб с маслом и клубничным вареньем. Что уж говорить о более удачных раскладах! Хотите торт — кокосовый или шоколадный? А может быть, печенье — имбирное, миндальное, с грецкими орехами? Без проблем! Конечно же, сконы (которые потерялись в переводе минимум дважды, но они там есть). Вожделенный рисовый пудинг (рецепт недавно был у меня в Инстаграме, здесь пока выкладывать не буду). Запечённый заварной крем.

Чтение по теме: Кокосовый торт для послушных детей

С чаепитием связан и ещё один примечательный околокулинарный эпизод — выходной, который Мэри Поппинс провела со Спичечником:

Посреди поляны стоял небольшой зеленый столик, а на нем — огромный пыхтящий медный чайник. Рядом, на большом столе находилось чудовищных размеров блюдо, на котором возвышалась целая гора пирожков с начинкой из малинового варенья. Здесь же были две тарелки с устрицами и две специально заостренные палочки.

Ну и, конечно, неизбежно и многократно мы встречаем его — великий и прекрасный английский кекс с сухофруктами. Если, конечно, сумеем разглядеть его под личиной «сливового торта».

 

Трудности перевода

Кажется, я могла бы уже написать целое пособие для переводчиков про английскую еду — кто бы только ещё его читал! Но правда ведь, все эти ошибки кочуют из перевода в перевод — и в современных ничего особо не меняется. Главных ошибок, кажется, три — и все три встречаются в переводах книг о Мэри Поппинс.

Мэри Поппинс отворила дверь, и перед ними возникла большая светлая комната. В дальнем ее конце ярко горел камин, а посередине стоял огромный стол, накрытый для чая. Тут были и печенье, и пирожки, и целые горы всевозможных бутербродов, и даже большой сливовый торт, покрытый нежной розовой глазурью.

Смотрим английский текст и видим, что:

• печенье — это кокосовое печенье,
• пирожки — это крампеты,
• «всевозможные бутерброды» — это хлеб с маслом,
• большой сливовый торт — это large plum cake. Что вроде как соответствует. Но вообще-то нет.

Потому что здесь слово PLUM используется в своём устаревшем значении, ныне утраченном и встречающемся только в устоявшихся словосочетаниях типа plum cake и plum-pudding.

Когда-то, веке в восемнадцатом, слово plum использовалось как собирательное для обозначения любых сухофруктов. Тогда же (в районе 1700 года) в литературе впервые встречается plum cake — как кекс с сухофруктами. Представьте себе английский рождественский кекс — это примерно он. Потом вместо plum cake постепенно стали говорить fruitcake. И сейчас fruitcake — общеупотребительное, а plum cake — устаревшее и почти забытое. Но по сути это одно и то же. В художественной литературе XIX века plum cake используется повсеместно, первой половины XX века — всё ещё довольно часто, и книги о Мэри Поппинс тому пример.

«Сливовый торт» встречается потом ещё неоднократно. Но он не одинок!

— Не найдется ли у вас в кармане булочки с черносмородиновой начинкой?
Дети обернулись и увидели Дракона с двумя огромными хвостами, увенчанными гребнями. Из ноздрей Дракона шел пар.
— Извините, но у нас нет, — ответила Джейн.
— Может, есть парочка бисквитиков? — с надеждой спросил Дракон.
Ребята покачали головами.

На «булочку с черносмородиновой начинкой» поначалу купилась даже я, потому что чаще такое переводят просто как «булочку со смородиной» — и тогда сразу понятно, что никакой смородиной там не пахнет. А тут уже следующий уровень введения в заблуждение.

В общем, ещё одно слово-обманка — CURRANT. В словаре написано «смородина» — снова «да, но нет».

В британском английском currant — это ещё и изюм сорта коринка (коринфский). В подавляющем большинстве случаев в классической английской литературе (и, соответственно, традиционной английской кухне) фигурирует именно он. Словосочетание currant bun — такое же устойчивое, как и plum cake, и обозначает «булочка с изюмом».

К сожалению, художественной литературой и булочками с изюмом дело не ограничивается. Англичане вообще любят изюм в  выпечке и пудингах, и коринка — один из трёх традиционных сортов, используемых повсеместно. Соответственно, редкий переводной рецепт, в котором фигурирует этот ингредиент, не искажает реальность в пользу «смородины». В том числе, к сожалению, и в солидных с виду кулинарных книгах. Просто имейте это в виду.

Чтение по теме: Немного о специфических английских ингредиентах

Если перед глазами есть оригинальный англоязычный текст, отличить изюм коринку от смородины довольно просто. Во-первых, в случае со смородиной почти наверняка будет конкретизировано, какая она — чёрная или красная. Если же такой конкретизации нет, с большой долей вероятности перед вами коринфский изюм. Во-вторых, в рецептах в списке ингредиентов изюм обычно стоит во множественном числе (currants), а смородина — в единственном (black currant или red currant).

Если в вашем распоряжении только русскоязычный текст, можно ориентироваться на наличие уточнений «чёрная/красная». Хотя, как мы видим, это работает не всегда — иногда переводчик вносит такие уточнения самостоятельно.

В этом же эпизоде в цирке Дракон интересуется, не найдётся ли у детей «парочка бисквитиков» — и это третья распространённая ошибка перевода. В оригинале это a biscuit or two, где BISCUIT, конечно, не бисквит в нашем понимании, а сухое печенье — сегодня, в принципе, уже любое.

Чтение по теме: Печенье для хоббита

 

О книге «Мэри Поппинс на кухне»

В общем, перевод и адаптация (или её отсутствие) — это то, что может испортить даже самый прекрасный первоисточник. И если в художественной литературе это может пройти незамеченным, то в случае с прикладными текстами всё может закончиться совсем грустно.

Помимо хорошо нам известных «Мэри Поппинс» и «Мэри Поппинс возвращается» Памела Трэверс написала ещё ряд книг о волшебной няне. Одна из них — с гастрономическим уклоном. В 2016 году эта книга вышла в издательстве «Росмэн» в переводе Ирины Петровны Токмаковой.

Книга состоит из двух частей. Первая часть — повествовательная. В ней рассказывается, как дом Бэнксов одновременно лишается и хозяйки, и кухарки, и Мэри Поппинс остаётся за главную не только в детской, но и на кухне. В течение семи дней в гости к ней и её подопечным по очереди приходят разные уже знакомые нам персонажи, и совместными усилиями готовится обед. Фигурируют как упоминавшиеся ранее характерные блюда, вроде имбирных пряников, так и новые (таких большинство). Вторая часть — это собственно сборник рецептов, «Поваренная книга Мэри Поппинс».

Сюжет незамысловат, но интересно, что он тут в принципе есть. Подбор рецептов мне очень понравился. Это сплошь добротная английская кухня, но при этом не только хрестоматийные вещи, но и блюда с авторским характером. Именно так могла бы выглядеть записная книжка с рецептами, принадлежащая некоему частному лицу. В общем, само по себе творение Памелы Трэверс однозначно заслуживает внимания. Я была в восторге, когда впервые взяла его в руки. Но потом вчиталась — и заплакала горючими слезами.

По идее, это именно такая книга, какую я была бы счастлива порекомендовать своим читателям. Но в том виде, в котором она издана у нас, я её категорически не рекомендую. Издательство «Росмэн» сделало, кажется, всё возможное, чтобы попытки что-то приготовить не увенчались успехом.

Что меня печалит в первую очередь. Предполагается, что в данном случае читатель придёт на кухню через литературу, а не через свои кулинарные увлечения. Поэтому такая книга, как эта, должна быть рассчитана на людей с самым разным уровнем подготовки — в том числе и близким к нулю. Как минимум, не должно быть никаких двусмысленностей. К сожалению, «Мэри Поппинс на кухне» заведомо готовит многим негативный кулинарный опыт.

Я уже успела поругаться на эту тему то там то тут, поэтому сейчас — просто конспективно о моих претензиях.

1. Температура духовки. В оригинале она везде указана в градусах Фаренгейта. В русском издании никто и не подумал перевести её в градусы Цельсия, но это ещё полбеды. Хуже, что нигде не указано, что это Фаренгейт. «Отличная» ловушка для тех, кто решит впервые подступиться к своей духовке.

2. Предисловие «От переводчика». Тут нам встречается неожиданное откровение: «1 чайная ложка равняется 5 граммам, столовая ложка — это 20 граммов, а стакан — 200 граммов». Ооооокей. Чисто на всякий случай: путать массу с объёмом не лучшая идея. Стакан воды, положим, 240 г, стакан муки — 130, а стакан молотого миндаля — и вовсе ближе к 100. Ссылка на интерактивный калькулятор.

3. Повествовательную часть и раздел с рецептами, кажется, переводили разные люди. А редактор не потрудился проверить, как одно вяжется с другим. В результате названия блюд совсем друг с другом не согласованы. Есть и вовсе странные вещи. В первой части говорится, что кухарка перед отъездом успевает приготовить very plain cake. В переводе вместо него внезапно появляется «пирожок со сладким творогом». При этом в сборнике рецептов — именно что «очень простой пирог». Или, например, ирландское жаркое превращается в ирландскую тушёнку («тушёнка» вообще странноватый выбор слова, не находите?). Йоркширский пудинг  перестаёт быть йоркширским — остаётся просто некий «пудинг». От курицы с хлебным соусом остаётся только курица (хлебный соус пропадает не только в названии, но и в рецепте). Ну и так далее.

4. Сами рецепты переведены как будто через гуглопереводчик — настолько дословно, что это мешает пониманию сути. Иногда, чтобы понять последовательность действий, нужно перечитать несколько раз. Человек, который это переводил, явно не знаком с кулинарией вообще.

5. Естественно, не обошлось без «смородины» в рецептах, где должен быть изюм. Вся аргументация по этому поводу — выше.

6. И, наконец, мой фаворит. Там, где в английской книжке рецепт финикового хлеба/кекса (Date Bread), в росмэновском издании просто размещён другой рецепт — «Шотландский кекс» (по сути, вариант традиционного кекса с сухофруктами). Причём этот рецепт явно взят из какого-то англоязычного источника, так как в нём опять пресловутая «смородина». Но в оригинальной книге Памелы Трэверс этого рецепта нет.

Выводы делайте сами. От себя я, конечно, НЕ рекомендую росмэновское издание тем, кто хочет не просто полистать, но и что-нибудь приготовить. А также всем, кто, как и я, не любит подход «пипл схавает». Не надо поддерживать такое рублём.